– Взгляни на светлую сторону жизни. С помощью этой техники все твои друзья, с которыми ты общался, могут узнать о твоём местонахождении. Разве это не чудесно? И ты можешь найти любого человека, не спрашивая на это разрешения у Лебуола.

Он постучал пальцем по своему виску.

– Огромное спасибо, – ответил Майлс, пытаясь сравняться с Энгусом в злобе. – Я не знал, что это будет так легко.

– Не за что, – оскалившись, произнёс Термопайл. – Я просто стараюсь внушить тебе ложное чувство безопасности.

– Я же просил тебя не угрожать мне больше, – мрачно сказал Тэвернер. – Меня и так трясёт, как последнее дерьмо.

Он искоса взглянул на Энгуса. Тот на миг усилил хватку.

– Я это вижу. Но будь осторожен. Не зарывайся. Однажды кто-то может вырвать твои яйца. Ну что? Пошли дальше?

Отпихнув руку Майлса, он указал на лифты. Тэвернер молча кивнул. Его мозг был занят изобретением очень изощрённого убийства.

Спальные районы располагались по всем верфям «Купюра», но большая их часть теснилась около Круиза. Иногда к Биллу прилетали гости, которые искали уединения. Некоторые экипажи пиратских кораблей охотно платили надбавки за шикарные номера в изолированных частях колонии – возможно, потому, что они предавались порокам, которые скрывали от других. А порой капитаны боялись, что не соберут обратно своих людей, если позволят им разойтись. Но в основном все прилетавшие на Малый Танатос останавливались на Круизе – или жили в своих кораблях.

Круиз занимал несколько средних уровней колонии. Ближе к поверхности размещались мастерские и склады, которые примыкали к докам и космопорту. Немного поодаль находился герметичный амнионский сектор. У ядра планетоида размещались личные апартаменты Билла с хирургическим отделением, тюремными камерами и силовыми установками верфей «Купюра». Между ядром и поверхностью космической скалы жили, пили, спали, работали, кутили, мошенничали, трахались, насиловали, умоляли, сводничали и дрались люди, составлявшие население колонии. Их услугами наслаждались гости из самых мерзких клоак человеческого космоса.

Из-за миллионов тонн скальной породы, висевших над головой, людям но сиделось в тесных комнатах, и поэтому холлы станции, которые местные жители называли «улицами», были заполнены многочисленными толпами. По оценкам полиции, популяция верфей «Купюра» насчитывала около пяти тысяч человек, но Круиз создавал впечатление, что людей здесь вдвое больше. Хотя, конечно, тут находились и гости с кораблей, стоявших в доках. А возможно, это действительно был недочёт неумелых статистиков.

После первого ошеломления запахами и яркими огнями рекламы, после первого удивления при виде широких коридоров, заполненных людьми, множества баров, витрин и лачуг, в глаза вновь прибывших гостей бросалось огромное количество женщин.

Женщины были редки в таких местах, которые на станциях назывались секторами увеселений. Тс из них, кто имел работу и семьи, обычно воздерживались от мимолётных связей. Богатые авантюристки, путешествовавшие на кораблях, и женщины – члены экипажей навещали сектора увеселений из-за тех, кто эти места обслуживал, а не для того, чтобы их там использовали. Но на Круизе всё было иначе.

Наверняка Билл прошёлся тралом по всему человеческому космосу, чтобы привлечь сюда стольких жриц любви и нимфоманок. Он уговаривал их, покупал и выманивал сотнями из выгребных ям Земли, с космических станций, нелегальных космопортов и доведённых до банкротства судов. Кто-то из них становился славой Круиза, кто-то превращался в отбросы. Многие женщины не только наслаждались тем, что делали, но и зарабатывали большие деньги. Другие, подсевшие на нервосок и синтетические наркотики, вели ужасное и жалкое существование. Некоторые соглашались на хирургические корректировки тела или подвергались за долги биокарающим уродствам. Но только на верфях «Купюра» пираты и нелегалы-дальнобойщики имели такой выбор красивых или потрясающе ущербных дам.

В прежние времена Энгус и сам покупал себе здесь крошек для забавы. Но это было до того, как он встретил Морн, до того, как он сжёг на ней свою ненависть и неуёмное воображение… до того, как она разбила ему сердце.

Он вдыхал кисловатый воздух, смотрел на огни рекламы, провожал взглядом женщин и чувствовал себя в своей среде. К сожалению, его программное ядро не проявляло интереса к плотским развлечениям. Что касается Майлса, то он хмурился и вёл себя так, словно находил местных женщин – а возможно, и сексуальные забавы с ними, – отвратительными и непристойными. Однако у Энгуса не было времени наслаждаться отвращением Тэвернера. У него имелись другие дела.

Выйдя из лифта, он вдыхал полной грудью знакомый воздух – тёплый, плохо очищенный, густой от дыма, запахов парфюмерии, пота, гнили, эстрогенов, рвоты, спиртных напитков и остальных человеческих миазмов. Яркое освещение и многоцветные огни реклам контрастировали с чернотой закоулков и шепчущими тенями дверных проёмов. Но блеск и огни Круиза не могли скрыть от зрения Энгуса электромагнитных пятен видеокамер, которые были вмонтированы в потолок и вели наблюдение во всех направлениях.

Он чётко фиксировал излучение, исходящее от многих охранников и стукачей, экипированных коммуникационными протезами. Билл хотел быть таким же вездесущим, как смерть, – он пытался уследить за всем, что происходило на Малом Танатосе.

Некоторых охранников можно было заметить издалека. Они патрулировали коридоры станции и имели при себе оружие, иногда вживлённое в их руки. Энгус насчитал поблизости шестерых таких стражей. Но другие – он называл их стукачами – маскировались под обычных людей. Они прятали электронную аппаратуру в одежде и теле или камуфлировали сё подо что-то другое – искусственную руку или протез челюсти. Однако Термопайл определял их мгновенно. Электромагнитная эмиссия выдавала стукачей, как надпись на лбу. Все, сказанное рядом с ними, тут же записывалось в банки памяти наблюдательных центров.

Компьютеры и персонал просеивали поступавшую информацию и составляли обобщённый доклад для Билла.

Один из стукачей имел очень сложное излучение. Оно привлекло внимание Энгуса, и когда он выявил его источник в толпе людей, то увидел человека, чья голова вращалась на длинной механической шее. Скорее всего это был дежурный офицер, отвечавший за данный участок Круиза Энгус ткнул Майлса в бок и кивнул, указывая на странного человека.

– Посмотри на того болвана, – произнёс он шёпотом. – Если мы сделаем что-то нехорошее, парень сообщит об этом Биллу быстрее, чем Башня.

Майлс кивнул. Сердито покосившись на женщину с пневматической грудью, он тихо спросил:

– А какие действия здесь считаются нехорошими? Энгус угрюмо усмехнулся

– И ты меня ещё спрашиваешь? Кому как не тебе об этом знать!

Выявив всех охранников, он смешался с толпой и направился по переполненной «улице» к гостинице «Дёшево и сердито».

По всей вероятности, Майлс знал о миссии Джошуа намного больше, чем давал понять. Однако программное ядро не отвечало на запросы Энгуса. Оно следило за охранниками, сравнивало ауры и вектора движения людей, но не раскрывало новой информации и не давало указаний. Единственное текущее предписание требовало от него устроиться в гостинице на Круизе и вести себя нормальным образом.

Он должен был снять комнату в «Дёшево и сердито», затем пойти в бар и заказать пару напитков. Это не только соответствовало плану операции, но и придало бы ему вид нелегала, который сбежал от копов и наслаждался теперь свободой.

Майлс догнал Энгуса, взял его под локоть и прошептал:

– Надеюсь, тебе тут нравится. Наверное, ты считаешь это место раем?

– А разве что-то не так?

Майлс не замечал презрительного тона Энгуса. Напряжённым голосом, словно ему никак не удавалось проглотить слюну, Тэвернер продолжал:

– Это похоже на город, захваченный уличной бандой. Одной бандой. И полностью. Ни группировок, ни ссор – без надежды что-то изменить И отсюда некуда бежать.

– Вернее, некого предать в обмен на защиту, – добавил Энгус – Но у тебя есть я. Хотя, если ты предашь меня, тебе придётся жить в таких местах до конца своих дней. Копы устроят на тебя охоту и убьют, как только ты попадёшь к ним в руки.